Дым небес - Страница 20

- Руки! – грозно рычит ей водитель.

Стянув ей руки, он командует остальным:

- А теперь живо все в машину… по одному!

Милиционеры упаковывают орков и эльфийку в джип и уезжают.

Вход в преисподнюю

Покинув поляну, Эмма и Мара сворачивают налево и идут по Бастионному шляху вдоль высокого внутреннего вала. С другой стороны грунтовая дорога обрывается крутым Ведьминым яром. Оттуда и доносится вдруг противный звук, похожий то ли на писк, то ли на вой.

- Это не волки? – спрашивает Эмма.

- Откуда здесь волки? – пожимает плечами Мара.

- У-у-у-у, - протяжно завывает что-то совсем неподалёку.

- А кто ж тогда это воет?

- Откуда я знаю?

- А может, это оборотни?

- Скорее всего, - усмехается Мара.

- У меня такое впечатление, - вздыхает Эмма, - что гора эта просто переполнена всякой нечистью.

Они подходят к месту, где от Бастионного шляха ответвляется вправо тропинка, ведущая в Ведьмин яр. Оттуда и доносится вновь жуткий звук.

- Слышишь? – испуганно шепчет Эмма. – Совсем близко.

- Ага, - останавливается Мара.

- Пошли назад, - оглядывается назад Эмма.

- Щас, я только покажу тебе моё любимое местечко.

Через несколько шагов Эмма неожиданно замечает в зелёном валу, мимо которого они идут, чёрный провал очередной потерны. Правда, в отличие от других тоннелей, в конце которых виден свет, в этой потерне света не видно.

- А чё там так темно?

- Та нет выхода.

Мрак в арке, выложенной из жёлтого кирпича, начинается чуть ли не в метре от входа. Чернота на расстоянии вытянутой руки стоит такой плотной стеной, что почти осязаема. Хочется бежать отсюда без оглядки. Эмма даже отступает на шаг назад.

- Жуть.

- А мне здесь нравится. Здесь так готично. Правда, напоминает склеп?

- Скорей, вход в преисподнюю.

- Ты угадала. Видишь этот знак?

Между двумя осинами, растущими перед входом, Эмма замечает едва различимый знак: три полукруга, один другого меньше, насажены на длинную прямую линию.

- И что этот знак означает? – спрашивает она.

- Что именно здесь и живёт Змей.

- Какой ещё Змей?

- Тот самый…Лучезарный, - понизив голос, чуть ли не шёпотом уточняет Мара, - который девушек похищает..

- Ты серьёзно или прикалываешься?

- Серьёзно, - сдерживая улыбку, произносит Мара.

- Так это и есть та самая потерна, куда ты ещё ни разу не заходила?

- Да. Но сегодня мне почему-то хочется в неё зайти.

Эмма с недоумением смотрит на неё.

- И тебе не страшно?

- Сегодня мне ничего не страшно. Не хочешь составить компанию? – неожиданно предлагает ей Мара.

- Ты что? А вдруг там и действительно… этот Змей, -, - поддерживая игру, в шутку пугается Эмма, - не, я к Лучезарному не хочу.

- Идём! - усмехается Мара.

Она берёт её за руку, но Эмма тут же вырывает её.

- Нет, я туда не пойду!

- А меня чего-то так тянет туда.

- С ума сошла! А вдруг он и, правда, там. Видишь, там чьи-то глаза светятся?

Мара с заметной тревогой вглядывается во тьму, но ничего не замечает.

- Да нет там никого! Не хочешь вместе - я пойду сама.

Мара заходит в провал. Эмма хватает её за руку и тянет назад.

- Ты что, сдурела?

- Пусти! - вырывает Мара руку. - Я хочу туда зайти. И я это сделаю! Я всегда хотела это сделать.

Она вновь переходит границу, отделяющую свет от темноты.

- Снова хочешь спрятаться от меня? – кричит ей Эмма.

Через несколько шагов Мара исчезает во мраке.

- Бррр, как мне холодддно!!! - доносятся оттуда её слова.

Эмме видятся внутри чьи-то горящие глаза – две голубые точки. Она тут же бросается вслед за Марой и вскоре силой вытаскивает её за руку из черноты.

- Снова хочешь оставить меня здесь одну? Не выйдет! Я не пущу тебя туда!

- Ладно, - соглашается Мара. – Не сейчас, так позже. Но я всё равно туда зайду.

Тавро

Пробки, пробки, окурки, мужские окурки и женские, с жёлтым фильтром и с белым…

А также кульки из супермаркета, скомканные салфетки, пластиковые стаканчики, пластиковые тарелочки, измазанные горчицей, испачканные кетчупом…

И бутылки, бутылки, всевозможные бутылки, от воды, от водки, от вина, от пива….

В праздники народ идёт на Девичью гору исключительно для того, чтобы напиться, нажраться и оставить свой след на ней в виде пепелищ, битого стекла, одноразовой посуды и невразумительных автографов на стенах форта.

Завалы мусора поистине впечатляют: практически на каждой поляне возвышаются терриконы стеклянных бутылок, а пластиковые бутылки и алюминиевые банки валяются практически на каждом шагу.

К двум часам дня на огромной поляне неподалёку от потерны №8 уже повсюду видны пьяные компании. С поляны доносятся дикие крики, идиотский смех, стелется дым от костра, пахнет духмяным паленым мясом. Шампура разложены на кирпичах, вынутых, видимо, из стен потерны – больше неоткуда.

Муромский выходит на поляну с огромным чёрным пластиковым мешком в руках. Добрыня, подбирая по пути разбросанные бутылки, вбрасывает их в мешок одну за другой.

- Сколько их здесь! – удивляется он. - Ни в одном другом парке я столько не видел.

- Это всё от страха.

- Что?

- Это потому здесь так много пьют, чтобы избавиться от страха. Ведь пьяному море по колено и даже черти не страшны.

Совсем неподалёку от них гуляет большая компания – пять парней и три девушки.

- А мне ещё чё рассказывали в школе, - продолжает Добрыня. - Ходят тут по горе два ненормальных. Как увидят пьяного, то вливают ему через воронку в рот литровую бутылку водку – а это смертельная доза, между прочим, если сразу выпить без закуси. После этого тот уже не встаёт.

Из компании доносятся пьяные возгласы: